Сословие адвокатов

С.А. Соловьев // Процессуальная ценность обвинительного заключения (практический аспект)

ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ЦЕННОСТЬ ОБВИНИТЕЛЬНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ. ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ.

Соловьев Сергей Александрович

Адвокатское бюро города Москвы «СОСЛОВИЕ», 121108, Москва, ул. Кастанаевская, 43 к.4, а/я 38, адвокат, управляющий партнер бюро, +7 (499) 730-6991, e-mail: soloviev@soslovie-ab.ru

В работе дается критический анализ процессуальной ценности обвинительного заключения, как итогового документа завершающего расследование уголовного дела. Анализ дан с учетом современных законодательных тенденций к формализации и упрощению уголовного судопроизводства, что влечет за собой внедрение методов упрощения и в непосредственной работе правоприменителей: следователей, адвокатов, судей.

Ключевые слова: уголовный процесс, обвинительное заключение, состязательность сторон, правоприменение, доказательства.

Procedural value of indictment in modern times. Practical aspect.

SERGEY A. SOLOVYEV

«SOSLOVIE» Attorneys-at-Law, 121108, Moscow, st. Kastanaevskaya, 43 k.4, P.O.B. 38, lawyer, managing partner, +7 (499) 730-6991, e-mail: soloviev@soslovie-ab.ru

The article reveals critical analysis of the indictment’s procedural value as the outcome document, which consummates the criminal investigation. The analysis is given in accordance with modern legislative trends towards to criminal justice formalization and simplification, which entails the implementation of facilitation techniques in law enforcers’ work: investigators, lawyers and judges.

Keywords: criminal procedure, indictment, adversarial system, enforcement, evidence.

«Здоровое законодательство стремится не к кодификации теорий, а к достижению практических целей»

Лоренц Фон Штейн

К написанию данной работы меня подтолкнули сугубо практические обстоятельства, связанные с изучением материалов уголовного дела в рамках принятого поручения на защиту. Обыденность профессиональной ситуации была нарушена тем обстоятельством, что временем рождения данного уголовного дела были 1995-1996 года, а непосредственное его расследование и направление в суд для рассмотрения по существу пришлось уже на текущий период времени.

Профессиональный научно-практический интерес этого дела предстал в симбиозе применения в одном уголовном деле различного по принципам построения уголовно-процессуального законодательства – УПК РСФСР и УПК РФ, а равно методов и правил ведения предварительного расследования, что называется – тогда и сейчас. Однако, такое сопоставление - это тема совершенно иной работы. Здесь же я хотел бы с критической точки зрения проанализировать современную роль обвинительного заключения как процессуального документа, завершающего предварительное следствие с указанием на отрицательные метаморфозы, происшедшие с ним и повлиявшие на совершенно искусственное гипертрофирование его физических размеров и масштабов смысловой значимости.[1]

Ярким примером этому как раз и явилось обвинительное заключение по изучаемому старому-новому делу, которое по фактически одному эпизоду преступной деятельности составило 264 печатных листа и содержало многочисленные копирования полных текстов показаний обвиняемых и свидетелей по делу, порой абсолютно идентичных, расставленных рукой следователя-творца совершенно хаотично, без какой-либо внятной структуры изложения доказательств. Я абсолютно убежден, что будь изучаемое мной дело закончено расследованием в 1996-1997 годах, когда все процессуальные документы печатались на пишущих машинках без использования персональных компьютеров с их безграничными возможностями копирования и вставок любого по размеру текста, объем обвинительного заключения вряд ли превысил бы 20-30 печатных листов, что никоим отрицательным образом не сказалось бы ни на доказательственной емкости обвинительного заключения, ни на ходе рассмотрения этого дела, ни на существе реализации задач уголовной юстиции.

Надо отметить, что обвинительное заключение как процессуальный документ, венчающий работу органа расследования был во всех уголовно-процессуальных кодексах Российского государства XX-XXI веков. В УПК РСФСР 1922 года об обвинительном заключении говорила статья 214[2], в УПК РСФСР 1923 года – статья 210[3], в УПК РСФСР 1960 года – статья 205[4].

И это вполне объяснимо, ибо на тех временных этапах, когда действовали упомянутые мной уголовно-процессуальные кодексы, принципы состязательного уголовного процесса были, прямо скажем, идеологически не близки законодателю. Органы расследования и государственного обвинения действовали в то время по принципу, метко подмеченному Д. Граниным в романе «Зубр»: «существует две точки зрения: моя и неправильная».

В этой связи научное обсуждение обвинительного заключения и его значения, будучи предметом многочисленных монографий, диссертаций и проч., всегда сохраняло общий лейтмотив, что данному процессуальному документу придается важное юридическое значение.[5]

Однако я позволю себе поспорить с этим общим утверждением, так как полагаю, что в настоящий момент, в связи с изменением вектора развития уголовного процесса в России с сугубо обвинительного и инквизиционного на ярко выраженный смешанный тип судопроизводства (розыскной - на стадии предварительного расследования и состязательный - в судебном разбирательстве) обвинительное заключение перестало нести какое-либо существенное процессуальное значение. Более того, совершенно очевидно, что оно без какого-либо значимого процедурного смысла существенно утяжеляет материалы уголовного дела, а кроме того, с сугубо утилитарной точки зрения, способствует необоснованному упрощению методов и способов познавательной деятельности со стороны органов государственного обвинения, защитников и суда.

К вопросу упрощения методов познания мы вернемся позже, а пока зададимся вопросом: кому в орбите уголовной юстиции адресуется обвинительное заключение как процессуальный документ?

Суду? Но в ходе именно судебного следствия, когда стороны представляют доказательства по делу, обвинительное заключение не исследуется и на него не допустимо ссылаться ни суду при обосновании своих выводов в окончательном решении по делу, ни сторонам при обосновании своей позиции. А все допустимые и относимые доказательства должны исследоваться в ходе судебного разбирательства устно и непосредственно, да еще и исключительно в объемах, представленных сторонами, так как в условиях состязательности доказательства суду предоставляют именно стороны.[6]

Государственному обвинителю? Но основная процессуальная регламентация его деятельности связана исключительно с предъявленным лицу в порядке статей 171-172 УПК РФ обвинением, которое лишь дублируется в обвинительном заключении. Более того, с учетом сегодняшних реалий, когда органы прокуратуры, выступающие в судебном заседании в качестве государственных обвинителей, не несут ответственности за судебную перспективу дела[7], становится нецелесообразным, а где-то даже и порочным, требование закона о необходимости утверждения обвинительного заключения прокурором (ст. 221 УПК РФ), который будучи умышленно законодательно удален от полновесного контроля и надзора за ходом следствия, должен своей подписью утверждать процессуальный документ являющийся, фактически конспектом проведенного расследования, то есть выступать гарантом качества той процессуальной деятельности, к которой он не имел никакого отношения, и на какую не мог оказывать существенного влияния.

Здесь же отметил бы, что направление законченного расследованием дела в суд самим органом расследования, минуя «мнение» прокурора, давало бы государственному обвинению существенно больше свободы в ходе судебного рассмотрения дела по существу, чем есть в настоящий момент, так как представитель государственного обвинения не был бы связан подписью как правило вышестоящего прокурора, утвердившего обвинительное заключение и требующего в таком случае от подчиненного поддержания обвинения любой ценой, дабы подпись великая опозорена не была.

Ознакомление же государственного обвинителя с материалами дела можно предусмотреть в рамках Главы УПК, регламентирующей окончание предварительного расследования, в которой закрепить уголовно-процессуальную норму, устанавливающую предоставление прокурору как представителю стороны обвинения в предстоящем состязательном судебном процессе равное со стороной защиты право на ознакомление со всеми материалами уголовного дела. Это имело бы еще и серьезный дисциплинирующий момент, так как прокурор, зная об отсутствии у него в процессе «конспекта-подсказки» в виде обвинительного заключения, был бы просто вынужден действительно изучать материалы дела, а не заниматься, порой впервые, бездумным чтением обвинительного заключения в процессе.

Перейдем к стороне защиты. Имеется ли процессуальная нужда у стороны защиты в современном обвинительном заключении?

Важнейшим процессуальным документом для лица, привлеченного к уголовной ответственности, является только постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, где в порядке ст. 171 УПК РФ излагается описание преступления с указанием времени и места его совершения, а также иные обстоятельства, подлежащие доказыванию в соответствии с пунктами 1-4 части 1 ст. 73 УПК РФ, а равно указывается уголовно-правовая квалификация изложенного в обвинении преступления. Доступ к доказательственной базе обвиняемый получает в рамках ст. 217 УПК РФ, когда ему предоставляется право ознакомиться со всеми письменными материалами уголовного дела, а также с вещественными доказательствами, фото, видео и кино-материалами, приобщенными к нему.

Велика ли потребность в обвинительном заключении непосредственно у защитника? Убежден, что такой потребности нет вообще, так как познавательная деятельность защитника в ходе уголовного судопроизводства должна опираться на непосредственные материалы уголовного дела, составляющие доказательственную массу, а не на эрзац-доказательства, чем в сущности является их произвольное изложение органом расследования в обвинительном заключении. Полагаю, что именно этим руководствовался законодатель, предусмотрев в части 2 ст. 222 УПК РФ право защитника получить данное обвинительное заключение через заявление соответствующего ходатайства, а не закрепив соответствующую обязанность по его вручению защитнику за прокурором или органом расследования. Здесь же стоит отметить, что обвинительное заключение, будучи с одной стороны процессуальным документом, с другой - не подлежит какому-либо обжалованию, так как информация, изложенная в нем, является по сути и содержанию вторичной, производной от непосредственных материалов дела, а, следовательно, напрямую не затрагивает конституционных прав и свобод участников уголовного судопроизводства и не влияет на доступ граждан к правосудию.

Здесь стоит отметить, что весьма противоречиво и неуклюже выглядит само указание законодателя в пункте 6 части 1 ст. 220 УПК РФ на обязательность приведения в обвинительном заключении перечня доказательств, на которые ссылается защита, и их краткое изложение, что вступает в противоречие с самим названием процессуального документа, который, при таких обстоятельствах, как содержащий и доказательства обвинения, и доказательства защиты должен именоваться тогда обвинительно-защитительным заключением, но никак только не обвинительным, причем формирование защитительной части этого документа, по всей логике вещей, должна составлять именно сторона защиты, а не орган расследования, что само по себе выглядит весьма диссонансно. В этой связи УПК 1922 и 1923 года были более «искренними», так как не предусматривали в принципе возможность присутствия в обвинительном заключении каких-либо данных, свидетельствующих об обратном. УПК 1960 года, учитывая конъюнктуру времени, упомянул, что помимо прочего в обвинительном заключении должны излагаться доводы обвиняемого, приведенные в свою защиту, и результаты их проверки, что однако нельзя назвать в чистом виде доказательствами защиты.

Добавлю еще один штрих. Отсутствие обвинительного заключения как процессуального документа позволит весьма позитивно трансформировать часть 1 ст. 237 УПК РФ, так как исключит из оснований возвращения дела для устранения препятствий его рассмотрения судом такое основание, как нарушения, допущенные органом расследования при составлении обвинительного заключения, что, по моему мнению, безусловно положительно скажется на сроках рассмотрения уголовных дел по существу.

Не забудем и о потерпевшем. Насколько важным для него является обвинительное заключение? Полагаю, совсем не важным. Более того, абсолютно убежден, что многие из лиц, кому, к сожалению, пришлось на себе испытать этот процессуальный статус, даже не знают о существовании этого документа, так как их цели и задачи в уголовном процессе далеки от формализации и документального оформления материалов дела. Признаюсь, за почти 25-летнюю практику я не видел в процессе потерпевшего, который бы имел на руках обвинительное заключение и каким-либо образом использовал его для формирования своей позиции. То обстоятельство, что этот документ вручается потерпевшему, равно как и защитнику обвиняемого, только при наличии ходатайства – только подтверждает мою позицию.

Итак, подводя краткий итог, можно с очевидностью утверждать, что ни одной из сторон в процессе, с точки зрения реального состязательного судопроизводства, обвинительное заключение не требуется.

Разберем иные доводы, заявляемые в обоснование необходимости существования этого процессуального документа.

Так в научной литературе имеется довод, что обвинительное заключение определяет пределы судебного разбирательства[8] , который, на мой взгляд, не выглядит убедительным, так как часть 1 ст. 252 УПК РФ говорит о предъявленном конкретному лицу обвинении, а не об обвинительном заключении.

Об изложении именно предъявленного обвинения, а не обвинительного заключения говорится и в контексте начала судебного следствия при общем порядке рассмотрения уголовного дела (часть 1 ст. 273 УПК РФ), а равно с существа предъявленного обвинения начинает свое выступление государственный обвинитель при рассмотрении дела с участием присяжных заседателей (часть 2 ст. 335 УПК РФ).

Нельзя согласиться и с тем доводом, что обвинительное заключение представляет собой тот вид документа, который «управляет движением дела»[9] и символизирует о переходе от одной стадии к другой[10], так как сам факт завершения расследования уголовного дела и объявления об окончании предварительного следствия вполне красноречиво свидетельствует о завершении стадии предварительного расследования и наступления стадии рассмотрения дела по существу, без которой невозможно достижение целей двуединого назначения уголовного судопроизводства, предусмотренных статьей 6 УПК РФ.

Возвращаясь к теме упрощения методов и способов познания со стороны правоприменителей при наличии в деле обвинительного заключения, следует отметить тот факт, что при сегодняшнем техническом развитии общества и электронном способе изготовления следственных и судебных документов, такой конспект-вариант доказательств по делу является фактически прообразом приговора, который в последствии будет вынесен судом.

Характерным примером может служить частное определение Омского областного суда в отношении судьи Селезневой Л.Д. по уголовному делу № 22-4402 по обвинению Пахтеева О.О.[11]

Судебная коллегия по уголовным делам Омского областного суда, констатируя самоустранение судьи от возложенных на нее функций по отправлению правосудия указала, что «проведенный анализ содержания постановленного судьей Селезневой Л.Д. обвинительного приговора в отношении Пахтеева О.О. свидетельствует о том, что этот документ, по существу и в значительной своей части, а именно в той, в которой излагаются описание преступных деяний осужденного и доказательства вины подсудимого – показания всех потерпевших, многочисленных свидетелей, письменные доказательства и заключения экспертиз, является копией данных из обвинительного заключения с сохранением тех же самых стилистических оборотов, ошибок, декоративных дефисов и точек, исполненных следователем в своем итоговом документе, составленным по окончанию предварительного расследования».[12]

И в этой связи я полностью согласен с постановкой фактически риторического вопроса моим коллегой А.А. Васяевым: может ли суд называться независимым, если текст приговора повторяет текст обвинительного заключения?[13]

Отсутствие обвинительного заключения в материалах дела позволит исключить подобные случаи, так как в распоряжении недобросовестного судьи уже не появится флеш-карта с электронным текстом обвинительного заключения, в котором надо изменить только название на приговор.

Позитивно скажутся предлагаемые новеллы и на познавательную деятельность представителей государственного обвинения, которых отсутствие обвинительного заключения заставит действительно изучать материалы дела, а не строго придерживаться подготовленного органом расследования документа, попадая порой в жуткие конфузы, ссылаясь на ошибочно указанные следователем в обвинительном заключении доказательства, на перепутанные номера томов и листов дела, что является для всех участников процесса очевидным свидетельством незнания государственным обвинителем материалов дела, по которому он поддерживает обвинение.

(В моей практике имелось дело, в котором государственный обвинитель по неизвестным причинам был заменен со стадии судебных прений. Будучи человеком очевидно незнакомым с материалами дела, его выступление в прениях было следующим: «Все доказательства безусловной виновности подсудимого были предметом исследования в ходе судебного заседания, поэтому не буду на них останавливаться и перейду сразу к вопросам предлагаемого обвинением наказания»).[14]

Изложенное позволяет сделать вывод о возможной трансформации Главы 31 УПК РФ, регламентирующей в настоящий момент действия и решения прокурора по уголовному делу, поступившему с обвинительным заключением.

Представляется целесообразным, как уже указывалось выше, исключить из обязанности прокурора утверждение обвинительного заключения, что вне всякого сомнения повысит уровень диспозитивности стороны государственного обвинения при рассмотрении уголовных дел по существу в ходе судебного разбирательства, и одновременно с этим дополнить действующее уголовно-процессуальное законодательство статьей 216.1 УПК РФ, в которой предусмотреть право прокурора на ознакомление со всеми материалами уголовного дела.

Статью 222 УПК РФ изложить в следующей редакции:

Направление уголовного дела в суд.

1. После завершения выполнения требований ст. 216-217 УПК РФ следователь выносит постановление, утверждаемое руководителем следственного органа, в котором указывает, в какой суд в соответствии с требованием статей 31 и 32 УПК РФ направляется для рассмотрения по существу законченное расследованием уголовное дело.

2. К настоящему постановлению следователь прилагает справку по уголовному делу, в которой указывает:

1) фамилии, имена и отчества обвиняемого или обвиняемых;

2) данные о личности каждого из них;

3) уголовно-правовую квалификацию деяния каждого из обвиняемых со ссылкой на том и лист дела, на котором находится предъявленное обвиняемому постановление о привлечении его в качестве обвиняемого в окончательной редакции;

3. К настоящему постановлению прилагается список лиц, подлежащих вызову со стороны обвинения и защиты, составленные сторонами в письменном виде по результатам ознакомления с материалами дела.

4. К постановлению также прилагается справка, содержащая основные процессуальные моменты дела со ссылками на соответствующие листы (ее наполнение достаточно четко изложено в действующей редакции части 5 ст. 220 УПК РФ).

5. После подписания следователем настоящего постановления и всех обязательных приложений к нему уголовное дело с согласия руководителя следственного органа направляется в суд для рассмотрения по существу.

6. Заверенные копии настоящего постановления со всеми обязательными приложениями направляются обвиняемому-(ым), защитнику, прокурору, потерпевшему и гражданскому истцу.

Предлагаемые изменения, на мой взгляд, позволят вывести элемент состязательности сторон в ходе судебного разбирательства на совершенно новую орбиту в отечественном уголовном судопроизводстве, а равно будут позитивно влиять на уровень доверия и уважения граждан к судебным органам и выносимым ими решениям.

Автор: Соловьев Сергей Александрович

Пристатейный библиографический список.

1. Бозров В.М., Костовская Н.В. Судебное решение и оценка доказательств по уголовному делу. Монография. М: Юрлитинфором, 2013. С.7

2. Васяев А.А. Может ли считаться суд независимым, если текст приговора повторяет текст обвинительного заключения (акта)? // Уголовно-процессуальные и криминалистические чтения: материалы междунар. науч.-практ. интернет-конференции. Иркутск, 16 — 30 апреля 2012 г. — Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2012.

3. Советское гражданское процессуальное право/ под редакцией проф. М.А. Гурвича. М., 1967. С. 236

4. Строгович М.С. Обвинительное заключение. Ашхабад. Библиотека военного юриста. Военно-Юридическая академия РККА. 1942.

5. Теория уголовного процесса: Состязательность. Часть 1. Коллектив авторов по ред. Н.А. Колоколова. М: Юрлитинформ. 2013, С. 87-88

6. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации. Учебник под редакцией П.А. Лупинской. М: НОРМА, 2010, С. 597